Стараюсь закрыться руками от тех, кто причинял боль.
Возможно ли убежать от боли, если она грызёт тебя изнутри, рвёт душу, перерезает вены и артерии?
Когда-нибудь она перережет последнюю артерию, и голова перестанет быть живой. Лицо побледнеет, приоткроется рот. Глаза закатятся, верно, желая прилечь рядом с неживым мозгом.
Последние слова и мысли переплетутся и, не имея больше способности к движению, зачахнут.
Волосы, подобно ниткам обрезанного каната, безжизненно опадут на неподвижные плечи. Они уже не одно целое, а бесполезная масса эпителиальных клеток. И масса эта потянет за собой такую же бесполезную голову. Голова повиснет. Натянется кожа. Серая, холодная кожа мертвеца. Боль. Это боль.
Дома ли ты, если, открывая входную дверь, ты не чувствуешь больше родного запаха? Дома ли ты, если запах чужой туалетной воды заставляет тебя бежать к фарфоровому другу? И ты обнимаешь его, задыхаясь от запаха собственной блевотины. Пытаешься убедить себя в том, что жизнь имеет смысл. А имеет ли? И ты уже не знаешь, кто из вас чужой.
Я снова встретила тебя. Ты была так же красива, как раньше. Всё та же бледно-розовая кожа, аккуратно обтягивающая ключичную кость, сексуально выглядывающую из-под тёплого шарфа. Он дышит вместе с тобой, вздымаясь при каждом дыхательном движении груди. Таким шарфом при желании можно задушить молодого коня. Подойди ко мне. Не сопротивляйся. Я всего лишь хочу поцеловать тебя. Проглотить твой язык. Привлечь его в жилище моей души, где он будет законсервирован желудочным соком. Наконец-то ты заткнёшься. Я надену пакет тебе на голову и бережно положу в мусорное ведро. Пускай твоё тело переработает пара-тройка этих чертовых машин пусть сотрут тебя в порошок пусть сделают из тебя кашу расфасуют по коробкам и отправят к сатане. Пусть ты будешь вечно ехать на вонючем конвейере, и тысячи отвратительных геев и педофилов будут трогать своими дрожащими руками твои конечности, лезть к твоей девочке, кусать твои пальцы жёлтыми зубами, дышать на тебя перегаром и лизать твоё лицо. Эти чёртовы педофилы будут трахать тебя в рот, заставлять тебя смотреть в их бешеные глаза и умирать. Они не дадут тебе даже вдохнуть. Ты забудешь, как зовут тебя и твою сестричку. Ты будешь грязной конвейерной шлюхой. У тебя даже нет языка
