Peekaboo: 2013

четверг, 10 октября 2013 г.

Конвейер

Стараюсь закрыться руками от тех, кто причинял боль.

Возможно ли убежать от боли, если она грызёт тебя изнутри, рвёт душу, перерезает вены и артерии?

Когда-нибудь она перережет последнюю артерию, и голова перестанет быть живой. Лицо побледнеет, приоткроется рот. Глаза закатятся, верно, желая прилечь рядом с неживым мозгом.

Последние слова и мысли переплетутся и, не имея больше способности к движению, зачахнут.

Волосы, подобно ниткам обрезанного каната, безжизненно опадут на неподвижные плечи. Они уже не одно целое, а бесполезная масса эпителиальных клеток. И масса эта потянет за собой такую же бесполезную голову. Голова повиснет. Натянется кожа. Серая, холодная кожа мертвеца. Боль. Это боль.

Дома ли ты, если, открывая входную дверь, ты не чувствуешь больше родного запаха? Дома ли ты, если запах чужой туалетной воды заставляет тебя бежать к фарфоровому другу? И ты обнимаешь его, задыхаясь от запаха собственной блевотины. Пытаешься убедить себя в том, что жизнь имеет смысл. А имеет ли? И ты уже не знаешь, кто из вас чужой.

Я снова встретила тебя. Ты была так же красива, как раньше. Всё та же бледно-розовая кожа, аккуратно обтягивающая ключичную кость, сексуально выглядывающую из-под тёплого шарфа. Он дышит вместе с тобой, вздымаясь при каждом дыхательном движении груди. Таким шарфом при желании можно задушить молодого коня. Подойди ко мне. Не сопротивляйся. Я всего лишь хочу поцеловать тебя. Проглотить твой язык. Привлечь его в жилище моей души, где он будет законсервирован желудочным соком. Наконец-то ты заткнёшься. Я надену пакет тебе на голову и бережно положу в мусорное ведро. Пускай твоё тело переработает пара-тройка этих чертовых машин пусть сотрут тебя в порошок пусть сделают из тебя кашу расфасуют по коробкам и отправят к сатане. Пусть ты будешь вечно ехать на вонючем конвейере, и тысячи отвратительных геев и педофилов будут трогать своими дрожащими руками твои конечности, лезть к твоей девочке, кусать твои пальцы жёлтыми зубами, дышать на тебя перегаром и лизать твоё лицо. Эти чёртовы педофилы будут трахать тебя в рот, заставлять тебя смотреть в их бешеные глаза и умирать. Они не дадут тебе даже вдохнуть. Ты забудешь, как зовут тебя и твою сестричку. Ты будешь грязной конвейерной шлюхой. У тебя даже нет языка

воскресенье, 2 июня 2013 г.

пи-лю-ли.

пока ты пытаешься сухим языком протолкнуть огромную зелёную пилюлю в своё горло;

пока осторожно вдыхаешь и воображение порождает немыслимого ужаса картинки;

пока боишься задохнуться от того, что стало поперек горла;

пока голой спиной сползаешь по стене, держась за неё слабыми руками с отвратительными зелёно-голубыми венами;

пока пытаешься сдержать слёзы, которые так и норовят покатиться по изможденному лицу;

пока собственная психика поворачивается к тебе спиной;

пока ты ты видишь неизбежную галлюцинацию-смерть...

Нет, ничего особенного. Правда, ничего. У него было такое выражение лица, словно первым и последним его желанием навсегда останется заполучить твоё девственное тельце. Расправиться с ним, как это делает однажды мужчина. Да-да. Мужчина расправляется с невинно хохочущим тельцем, которое наивно крутилось всё это время у его ног, ловило каждую его едва заметную улыбку. А мужчина гладил свой воротничок, садился в дорогую машину, эффектно появлялся в самой дорогой кафешке, поил тельце каким-то сладким молочным коктейлем; тельце с тихим стоном касалось его губ, стянутых в глупой усмешке

которая

закончилась

развратом.

Будь... осторожно.

прибегаешь домой. бросаешь вещи на диван, бежишь к аптечке, хватаешь снотворное, пьешь его. бережно берешь "косячок"... тот самый, от которого в порыве безудержного смеха так красиво приподнимается женская грудь. тот самый, что рождает новую жизнь где-то в глубинах нервной системы. да, дорогая. ты безумно смердящее разлагающееся тело, от которого останутся волосы, пахнущие этой самой чудодейственной травушкой...муравушкой...

зелёной, как эти пи-лю-ли

лю-ли-лю-ли-лю-ли,

Прилетели гули,

Сели на воротцах

В красных чеботцах.

Стали гули говорить,

Чем нам Дашу накормить?

Сахарком и медком,

Сладким пряником.

Сладким пряником -

Коноплянником.

Коровку напоим -

Молочком напоим.

Стали гули ворковать -

Стала Даша засыпать.

Струны перебирают пальцы, но никак не наоборот. В глотку вставили палку. Голосовые связки порваны. Ребра сомкнулись, не чувствуя лёгких. Это та моральная смерть, когда из стоячего положения ты превращаешься в груду костей, беспорядочно лежащих на старых деревянных половицах; когда в голове гремит вопрос "ПАДАТЬ ЛИ НА КОЛЕНИ", а выхода нет. нет и ответа...

Судорожно копаешься в аптечке в поисках своей жизни - мертвого химического соединения. Бессмертной зелёной пи-лю...

пока ты пытаешься сухим языком протолкнуть огромную зелёную пилюлю в своё горло;

пока осторожно вдыхаешь и воображение порождает немыслимого ужаса картинки;

пока боишься задохнуться от того, что стало поперек горла;

пока голой спиной сползаешь по стене, держась за неё слабыми руками с отвратительными зелёно-голубыми венами, выползающими из-под кожи, словно гадюки;

пока пытаешься сдержать слёзы, которые так и норовят покатиться по изможденному лицу;

пока собственная психика поворачивается к тебе спиной;

пока ты видишь опустошающую твой разум галлюцинацию-смерть...

кто-то хочет, чтобы тебе было ещё хуже

суббота, 23 марта 2013 г.

лжёшь?

раскрути карусель и не подходи к ней, потому что железо беспощадно раздробит твои рёбра. ты не научился ещё дышать так, чтобы не задохнуться от собственной ненависти. я хочу схватить тебя за ноги, спустить кожу и завернуть в газету. так моя бабушка делает с мясом, когда его никто не ест. бесполезный.

иногда я молюсь. молюсь, чтобы пришло утро и избавило меня от адской встречи с ночью. и пока старый мужчина с ломом в руке крадётся к моей кровати в кромешной тьме, я дрожу и пересчитываю стеклянные лучи моей люстры. лунный свет скачет по ним, как я скачу по глубинам твоей памяти, вызывая бури и торнадо. я смеюсь, и тогда старик бьет меня ломом по лбу. пока я слышу хруст моего ломающегося черепа, я буду смеяться.

ха-ха-ха-ха...

дети плачут. то же ты делаешь?

прокляла бы тебя. ты была бы заражена ужасом и однажды инфекция поразила бы

твой желудок и ты начала бы блевать. я была бы рядом с тобой. ты согнулась над

над котелком,я держу твою шею. трясу тебя, а ты все выплевываешь собственную

ложь, мразь. вонючая лживая мразь. и когда ты проблюёшься, я ударю

тебя головой о котелок, искупаю твои волосы в этой вонючей массе и уйду.

тебе будут видеться головы на колах. головы людей, которых разъела изнутри

твоя ложь. приди в себя, обнаружь свое полуголое тело на прогнивших деревянных

досках. у тебя никогда никого не будет, потому что твои волосы пахнут ложью.

люди ненавидят ложь. они ее чувствуют.

ты умрешь, от страха завернувшись в простыню, а где-то на твоей шее останется

пять вмятин от моих ногтей.

дорогая, закрой наконец свой рот, брызжущий слюной. прекрати действовать мне

на нервы нескончаемым потоком этой отвратительной шизофренической лжи.

иначе бляшка моего кожаного ремня повстречается с твоим лицом, выбьет пару зубов и вызовет боль, с которой ты встретишься в последний раз в своей жизни.

и я не буду жалеть о двадцати годах своей жизни, проведенных в тюрьме.

ты меня понимаешь?

я натерла бы тебя на терке. не приближайся ко мне. просто не приближайся. и всё будет хорошо. ты знаешь, я не побрезгую вымазать руки в крови. ты знаешь.

пятница, 15 февраля 2013 г.

сумасшедший?

медленно приоткрываются глаза. переплетенные ресницы отделяются друг от друга.

узкая щелка немного пошевельнулась. из-под отяжелевших век выглянул чёрный

зрачок и заметался по глазнице.

правая рука дернулась. грудь приподнялась, затем опустилась. послышался

приглушенный стон. спина отекла. под онемевшими ногами лежали острые мелкие камешки.

левая рука исполосована, на полу вырисовывалось ярко-алое пятно засохшей крови.

на животе лежал клок волос, выдранный вместе с кожей его бывшего обладателя.

веки раскрылись чуть шире

зелено-голубая плесень беззвучно проглотила дрожащий чёрный зрачок....

я хочу взять деревянную палку

и через рот достать до всех твоих внутренних органов

дорогой, не хочешь пюре из свежих органов?

я беру тебя в руки. кладу на стол, бережно придерживая тебя

изворотливая тварь

я бросаю тебя в полиэтиленовый пакет и завязываю его

и ты всё чаще пытаешься вдохнуть

а я наблюдаю за тем, как всё быстрее и быстрее пакет окутывает твое бедное

кислородом беззащитное тельце

и когда придет время последнего вдоха, я возьму кувалду

и твоя кровь даже не будет разбрызгана по стенам.

я так и положу остатки твоего бездыханного тельца в могилку. в полиэтиленовом пакете

ты никогда не увидишь моими глазами, как солнце меняет свои очертания, превращаясь

в глубокую смердящую дыру, из которой вылетают тысячи черных воронов, лязгающих

своими отвратительными клювами. я просто хочу, чтобы ты понял, что сдохнешь как все,

но станешь особым блюдом на обеде у властелина подземного мира.

ты не знаешь ее так хорошо, как она знает тебя. поэтому она сможет убить, а ты нет.

мой разум - словно изнуренный муравьишка, ползущий в свою темную прохладную

норку, пытающийся скрыться за толщами выброшенного чужаками мусора.

но стоит лишь найти человека

который раздавит этого муравьишку

как я буду лежать мертвая лапками кверху

а ты просто

пойдешь

дальше.

мёртвое тело лежит на обочине и его

пинают пинают пинают пинают пинают пинают пинают

люди отличаются от животных только наличием гробов.

только они могут поместить безжизненное тело в безжизненную коробку

рядом с безжизненными разлагающимися трупами

Life is just god's game

старый, привычный маршрут. ноги неспешно плывут одна за одной

затем по лестнице спускаясь в метро

знакомый прохладный ветерок пробежал по коже, взъерошил непослушные волосы.

серые лица людей навевали мысли о предстоящем дне.

взгляд пал на табло.