Ты на балу.

Мне кажется, я ломаюсь. Ломаюсь с треском, оставляя за собой несколько тонких, беззащитных до безумия опилок.  Меня скосили, словно траву, затоптали, словно муравьишку, по мне проехались катком. Старые корявые пальцы сжали моё горло, они беспощадно месили мою всё ещё розовую кожу. Меня порвали, как рвут на тряпки старую бабушкину юбку. Утопили, словно маленького скулящего щенка, так и не познавшего сладостей жизни. Надо мной пошло пошутили. Плевок в душу. Кажется, эта фраза могла бы убить, если бы стала человеком. Загрызть до смерти,если бы стала собакой. Задушить, если бы стала змеёй.

Я - грязная, вонючая тряпка, свесившаяся с ведра с такой же грязной, вонючей водой, которая всё больше и больше меня пропитывает, увеличивая концентрацию мусора и дерьма, которые скапливаются в каждом квадратном миллиметре меня. Если бы мною вымыли пол, и ты шлёпнулась на него, то, вероятно, подхватила бы каждую, даже самую маленькую частичку этой скопившейся грязи, умерла бы в самых страшных муках, лёжа на грязном полу.

Всё порвалось. Порвалась сонная артерия... Вены залили кровью различных оттенков все стены, которые окружали меня. Голоса? Их просто не было. Это была та самая банальная пустота, пустота души, которую однажды чувствует каждый человек. Но она не была простой. В этой пустоте уже зарождалась злость. Ярость. Дикое, непреодолимое чувство ненависти. Теперь каждое слово было подобно тонне камней, которые сыпались где-то вблизи, где-то совсем, совсем недалеко...

Стрелки смотрят в одну сторону. Снова двенадцать. Три по четыре. Два по шесть. Я способна теперь только считать минуты. Способна, пока не убью. Я покажу. Ты ещё увидишь...

Смотри, я лечу. Закрыв глаза и протянув руки к облакам, чувствуя порывы прохладного ветра, улыбаясь и, может быть, даже смеясь, я лечу.  Я любила небо. Теперь я в аду. Я под землёй. Я задыхаюсь от запаха разлагающихся трупов, я пытаюсь кричать, когда деревья запускают свои корни в мою глотку, желая высосать из меня остатки живого. Я словно бьюсь головой о ревущую музыкальную колонку. Радиоволны измельчают мои барабанные перепонки, я разлагаюсь вместе с трупами под музыку ада, в котором все мы кружимся...мы...на балу...

Ты на балу. Ты на том балу, где мужчины ставят тебе подножки, где бездетные вдовы смеются с твоих движений. Кружись,кружись ещё, ещё быстрее, ты кружишься... на острие ножа. Ты же знаешь, куда он вонзится, когда соскочит с острия твоя нежная стройная ножка?

Я живу на кончике стержня твоей любимой шариковой ручки. Однажды она выплюнет на тебя свои ярко-алые чернила. Этот день будет днем моего триумфа, днем, когда сойдёт с ума моя грязная конвейерная шлюха.